Умер Виктор Гаврилович Чанов

Вчера футбол, по-прежнему объединяющий общей историей «одну шестую часть суши», простился с Виктором Гавриловичем Чановым. Вратарем неподражаемой «команды лейтенантов» конца 40-х - начала 50-х годов прошлого века, завершившего игровую карьеру на своей малой родине - в донецком «Шахтере». Таких людей с печалью и горечью перед неизбежностью принято величать «последними из могикан»...

Фронтовик-орденоносец, Чанов прошагал Великую Отечественную от звонка до звонка вместе с Пятой ударной армией и встретил победу в поверженной Германии. Через два года в знаменитом ЦДСА стал партнером Григория Федотова, Всеволода Боброва, Валентина Николаева, Алексея Гринина... Случилось это, между прочим, с подачи Анатолия Тарасова, впоследствии великого хоккейного тренера.

Как признался мне когда-то сам Виктор Гаврилович, такого поворота судьбы было достаточно, чтобы считать футбольную жизнь счастливой. «Не поверите, у меня до сих пор мурашки по коже идут, когда произношу или слышу имена своих великих одноклубников», - говорил Чанов.

Двести с лишним матчей в чемпионатах СССР, два чемпионских титула и Кубок страны - достижений голкипера вполне хватило, чтобы крупными буквами вписать свое имя в историю отечественного футбола. Рядом с именами других выдающихся вратарей-современников - Акимова, Жмелькова, Хомича, Леонтьева, Яшина, Макарова...
Однако Чанов-старший этим не ограничился и оставил еще один, пожалуй, самый яркий след на Земле - фамильный. Вырастил двоих замечательных сыновей, которые своей вратарской славой, пожалуй, отца превзошли. Чем одновременно поставили под сомнения поэтическую мудрость о том, что, дескать, на детях гениев природа имеет обыкновение отдыхать. Оказывается, не всегда. Оба сына начинали играть в «Шахтере», а потом их пути-дороги разошлись. Старший, Вячеслав, свои лучшие годы провел в московском «Торпедо», младший, Виктор, - в киевском «Динамо», где поднял фамильную славу Чановых до европейских высот. Теперь оба тренируют голкиперов: Вячеслав Викторович – в ЦСКА, где более полувека назад зарождалась вратарская династия Чановых, Виктор Викторович – в «Динамо».

Вчера вратари-сыновья на киевском Лесном кладбище проводили вратаря-отца в последний путь. Пусть земля будет вам пухом Виктор Гаврилович…

Пока Виктор Гаврилович жил в Донецке (несколько лет назад младший сын забрал родителей к себе в Киев), мы виделись довольно часто. В основном - на футболе, в день матчей «Шахтера». А вот «под диктофон» разговаривали единственный раз, и эта беседа была опубликована в футбольном приложении к «СЭ» 9 июня 1995 года. Украинского выпуска «СЭ» в то время еще не было и в помине, поэтому фрагменты из интервью Чанова-старшего, надеюсь, помогут новому поколению читателей нашей страны лучше понять незаурядность личности основателя славной вратарской династии, познать время, в котором он жил.

- Какими судьбами вы оказались после  войны  в столь знаменитой команде, как ЦДКА?
- Мир для меня наступил в Потсдаме, где оказалась расквартированной наша часть. Там, в советской оккупационной зоне и возникла армейская футбольная команда, которую вскоре включили в число участников чемпионата Вооруженных Сил. А поскольку неплохие вратарские навыки были получены еще до войны в Луганске, в команде «Трудовые резервы», то свое место на поле я уже знал твердо. А в 1947 году меня и еще четырех игроков нашей команды из Германии перевели в Москву.

- Как вы делили место в воротах ЦДКА с уже известным в ту пору армейским голкипером Владимиром Никаноровым?
- Никаноров был старше меня на семь или восемь лет. Естественно, он становился в раму чаще. Но и мне обижаться грешно: был сезон, кажется, 1949  года,  который мы отыграли почти на равных. Борис Андреевич Аркадьев, наш главный тренер, считал, что я увереннее действую в матчах с московскими клубами - «Спартаком», «Динамо», «Торпедо». Зато на выезде предпочтение чаще отдавалось Никанорову. Объективности ради, должен заметить, что в той великолепной команде вратарская должность никак не могла стать самой заметной, будь ты хоть семи пядей во лбу. Догадываетесь, почему? Правильно: бал в игре  ЦДСА правили форварды, они фокусировали на себе все внимание публики. Это были форварды от Бога. На тренировках, когда они стреляли по моим воротам, я тысячу раз благодарил за благосклонность фортуну, что играю с ними в одной команде, и искренне соболезновал вратарям из других клубов.

- Так сильно били?
- Как из пушки, честное вратарское, это не преувеличение. Особенно Федотов и Гринин, у них были просто сумасшедшие по мощи удары. Причем в нашей команде было заведено так: если ты, вратарь, мяч отпустил, не сумел его сразу взять намертво, то при добивании целились уже не в ворота, а в тебя. И сидевший на скамейке Аркадьев назидательно покрикивал: «Не отпускай!» Так нас, вратарей,  воспитывали в армейском клубе.

- Вы  помните тот летний день 1952 года, оказавшийся роковым для ЦДСА, когда объявили о расформировании команды «в отместку» за неудачное, как посчитали власти, выступление  сборной  СССР  на Олимпиаде в Хельсинки? Как все это происходило?
- В тот день мы должны были сыграть очередной матч чемпионата страны, кажется, с   киевскими   динамовцами. Однако уже утром узнали, что игры не будет. Что ЦДСА вообще больше не будет... Обставлено все было довольно буднично: приехал какой-то человек из Всесоюзного спорткомитета и скучным голосом зачитал приказ о расформировании команды.

- До сих пор бытуют две версии, несколько по разному трактующие случившееся. Согласно одной, уничтожение команды, которая составляла основу сборной СССР, произошло по прямому указанию Сталина за олимпийскую «неудачу». Вторая версия связана с именем Берии. Его ведомству принадлежало московское «Динамо», с пути которого таким диким образом сметался главный конкурент.   Какой   точки   зрения придерживаетесь вы?
- Я никогда не слышал, чтобы товарищ Сталин, помимо всего прочего, был еще и «лучшим другом футболистов». В том смысле, что интерес вождя к футболу, по-моему, был нулевым. А вот Берия – тот действительно был к футболу неравнодушен, опекал динамовцев очень ревностно, что ни для кого не являлось секретом. Этого наводившего ужас человека в пенсне не раз видели после матчей в динамовской раздевалке и даже в судейской комнате. Так что я склонен думать, что к разгону ЦДСА все-таки Берия приложил руку, и никто иной. Мало
того, что наш футбол лишился сильной, создававшейся годами команды. Ликвидация ЦДСА означала катастрофу, крушение житейских планов и надежд каждого футболиста. Впрочем, кто тогда над этим задумывался? Мы оказались пешками в какой-то скверной игре, не имевшей никакого отношения к футболу.

- Если это до сих пор не военная тайна, какие заработки были тогда у игроков ведущего армейского клуба?
- Обижаться  не приходилось. Я, например, имея воинское звание лейтенанта, получал, как тогда говорили, «за звездочки» 4,5 тысячи рублей в месяц. Премиальные за выигрыши (одно время, помню, платили и за ничьи) находились в прямой зависимости от стадионных сборов. За победное выступление в чемпионате СССР игрокам выплачивали по 15
тысяч рублей, за выигрыш Кубка страны - по пять тысяч. Чтобы вы представляли, что это за деньги, скажу, что самый престижный по тем временам советский автомобиль «Победа» стоил 16 тысяч рублей.

- Как все эти события вокруг ЦДСА отразились на вашей личной судьбе?
- Мне предлагали продолжить служить в Тбилиси, поиграть там за команду окружного дома офицеров. Как человеку военному, стало быть, подневольному, пришлось бы, наверное, паковать чемоданы и ехать в Грузию. Если бы не Александр Федорович Засядько, в ту пору министр угольной промышленности...

- Это он вас в «Шахтер» сагитировал?
- Сагитировал-то Александр Семенович Пономарев, знаменитый в прошлом форвард московского «Торпедо», тоже  выходец из Донбасса, тренировавший тогда «Шахтер». Я дал согласие. Да только одного желания от человека, ходящего под присягой, сами понимаете, мало. И вот здесь действительно сказал свое веское слово угольный министр. Засядько  пригласил меня  в свой кабинет, где между нами состоялся такой диалог: «Хочешь вернуться домой, в Донбасс?» - «Хочу, да только погоны давят на плечи?» - «Не будут давить, доверь эту проблему мне». Засядько с огромной любовью относился к «Шахтеру», считал донецкую команду своим детищем. Он тут же позвонил по вертушке министру Вооруженных Сил Маршалу Советского Союза Василевскому, и пока я добирался от Неглинной, где располагался Минуглепром, до ЦДСА, документы, удостоверяющие, что отныне лейтенант Чанов становится лейтенантом запаса, были уже готовы.

- Другие известные клубы вас приглашали?
- «Спартак» заводил разговор, да слишком поздно: я уже был связан обязательствами с Засядько и Пономаревым, и нарушить их не мог.

- Не пожалели потом, что уехали из столицы в провинциальный клуб?
- Ничуть. В «Шахтере» я играл до 1960 года и даром футбольный хлеб, смею думать, не ел...
- Чем занимались, когда сняли вратарские перчатки?
- Тренером немного поработал, но не в «Шахтере», а в футбольной  школе донецкого «Локомотива» - была когда-то такая команда, в классе «Б» выступала. А потом - до самой пенсии - на локомотивском же стадионе разметчиком поля трудился...

- Можете сказать, что ваши сыновья родились вратарями?
- Чепуха это, выдумки. Вратарями не рождаются!. Если честно сказать, приобщение к спорту наших ребят происходило вообще в большей степени под влиянием жены, Клавдии Ивановны, нежели моим. Клава сама была хорошей легкоатлеткой, занималась многоборьем и выступала, когда мы жили в Москве, за команду ВВС. Едва Славик подрос, она взяла его за руку и отвела сначала на плавание, потом на гимнастику... И только после этого возник на   горизонте футбол... Причем, в рамку ворот старший сын сразу встал - тут, видимо, и моя наследственность наконец-то о себе заявила.

- У младшего сына было иначе?
- Витю, как только возраст приспел, Клава сразу, без колебаний отвела на «Шахтер». Младший сын видел себя на поле нападающим, на худой конец, полузащитником. У него во дворе, когда мальчишки играли,  громкое прозвище было: «Бышовец». Помните, как гремело тогда это имя в нашем футболе? Однако Петр Андреевич Пономаренко, замечательный детский тренер, воспитавший для «Шахтера» целую плеяду прекрасных игроков, присмотрелся к Виктору - и вынес вердикт: прирожденный вратарь. Резкий, прыгучий, длинные руки - все при нем. Вратарское становление наших ребят, имеющих восьмилетнюю разницу в возрасте, шло на удивление синхронно. Оба к 18 годам стали мастерами спорта, выступая за юношеские сборные СССР. А вот клубные судьбы у них сложились по-разному. И виноваты в этом, надо признать, мы с матерью тоже. Я о старшем, Славике, говорю.

- В чем виноваты?
- В том, что проявили в свое время обычный родительский эгоизм и не отпустили, когда он еще совсем юный был, в московский «Спартак». Хотя Никита Павлович Симонян, тренировавший тогда свою родную команду, звонил, уговаривал отпустить. Потом мы локоток-то кусали, а тогда с Клавой думали: еще рано, успеется, пусть в «Шахтере», на глазах, поиграет. Но в «Шахтере», по большому счету, у него не сложилось.   Юра Дегтярев  был еще в порядке, и Славик несколько лет просиживал скамейку.  Обычная вратарская коллизия.   И   когда   осенью 1978-го его, уже 27-летнего, еще раз позвали - теперь в московское «Торпедо», - дальше испытывать судьбу не стал. И через три года первым из Чановых был признан лучшим вратарем страны.

- Однако и Дегтярев в воротах был не вечен, и у Виктора появилась возможность «отомстить» за брата - стать первым номером в «Шахтере» всерьез и надолго...
- Собственно, к этому все и шло. Если бы Вите в Киев не пришлось переехать.

- Как это понимать - пришлось? Силком, что ли  его туда тянули?
- Силком - не силком, только Лобановский  популярно, без обиняков ему все разъяснил: если хочешь, парень в сборной играть - давай в Киев. Иначе не получится. А какой же нормальный вратарь, я вас спрашиваю, откажется от возможности за сборную страны постоять?

- Не думаю, чтобы Виктор потом пожалел о переходе в киевское «Динамо».
- Конечно же, нет! Хотя бы уже потому, что он единственный из Чановых держал в руках Кубок обладателей Кубков. (Пройдет еще  десять лет - и другой европейский трофей, Кубок УЕФА, побывает в руках Вячеслава Чанова как тренера вратарей ЦСКА. - Прим. Ю.Ю.) Только ради этого одного мгновения стоило пойти к Лобановскому. Я уже не говорю о сборной Союза, о международном признании, которое пришло к Вите именно в Киеве...

- Чанов-первый, основатель вратарской династии, часто критикует Чанова-второго и Чанова-третьего?
- К сожалению, в последние годы я просто не имел возможности видеть их в воротах. Младший играл в Израиле, старший - в одной из германских оберлиг. А раньше, конечно же, критиковал. Еще как!

-Ребята не обижались?
-Как вратарь может обижаться, если «дурочку» пропустил? По части критики наша футбольная специальность - самая уязвимая, наверное.

- Вы оказывали непосредственное влияние на формирование вратарских навыков, манеры игры сыновей?
- Если и оказывал, то в большей степени, наверное, на Славика. Потому, что по возрасту,   он  имел  возможность уже осознанно видеть меня самого в воротах. А на Витю отцовское влияние шло уже опосредованно - через брата. Тот был для него в воротах непререкаемым авторитетом.

- Кто из сыновей, по-вашему, сильнее как вратарь? Если родительские чувства мешают сделать выбор, не отвечайте.
- Когда речь идет об оценке профессиональных качеств кого бы то ни было, чувства должны помолчать: От природы, это правда, Витя одареннее Славика. Такие мячи, бывало, доставал - все ахали. Поярче он старшего, более «звездный» вратарь, что ли. Славик играл ровнее, а значит - надежнее. Пусть внешне, может быть, не смотрелся, как младший брат, зато реже ошибался на выходах, при выборе места в воротах. Иногда ловлю себя на мысли, что если бы их сильные стороны сошлись в одном вратаре... Уверяю вас, было бы на что посмотреть.

- Если бы вам поручили сформировать команду, кому из сыновей вы доверили бы в ней пост номер один?
- Наверное, все-таки Славику - хотя бы по старшинству. Витю взял бы в запас. А там - посмотрим, как игра пойдет...

Юрий ЮРИС, газета  «СЭ» в Украине